(Сатирическая пьеса в стихах)

Действующие лица:

1. Федор Сергеевич – председатель колхоза, славный воин в прошлом и замечательный человек в настоящем.

2. Никита – завхоз, человек деловой и резкий

3. Петро – продавец сельмага, рубаха-парень.

4. Тимофей – киномеханик передвижки, давно уже адаптировавшийся к постоянным упрекам публики за неудавшийся сеанс (а где ему удаться-то, если вся киноаппаратура «на соплях»).

5. Ваня – боевой помощник киномеханика, парень на своем месте – в любой деревне знает все самогонные точки.

6. Володя – участковый РОВД, младший лейтенант милиции, на глазах заболевает манией величия, поскольку не видит тут себе равного. 

7. Две деревни колхозников и я с машиной, шофер Петровской автороты, прибывший в колхоз по случаю хлебовывозки.

Действие первое.

Лето 1957 года. Центральная усадьба колхоза «Червоний флот». Здание колхозной конторы – самая, пожалуй, дряхлая в деревне изба под соломой и без фундамента, аналог знаменитой хаты Т.Г.Шевченко в Кереловке. (Через дорогу наискосок уже лежит шлакоблок и кирпич для строительства новой конторы и клуба. Федор Сергеевич тут совсем недавно и не успел всего сделать). Рядом с конторой здание «ЦУМа», тоже ничем не блещет, хотя народ сюда тянется, как мухи на мед или овцы к соли, поскольку тут в ассортименте выпивка - наше народное достояние.

Тимоха поставил аппарат в сенцах конторы и через вытянутые окна будет демонстрировать фильм на стене сарая, находящегося через дорогу от конторы. Саму стену – экран тоже не пощадило время.

Под конторой и на пороге плотно сидят старики. Остальные (а их две деревни) сидят прямо на дороге: кто на кирпиче, кто на камне, кто на пиджаке, а тот прикатил старую автомобильную покрышку и уселся вдвоем с приятелем. Кинозал, разумеется, летний, набит битком. Еще бы! Кино ведь бесплатное! А пацанов - батюшки! Эти сидят у самого экрана. Пылищи под ними в ладонь. Народ уже успел «причаститься» своим достоянием. Многие прихватили «зеленого змея» с собой. Иной сидит дремлет, а тот рыщет глазом: с кем подраться? После магазина не все дотянули до зала. Многие отдыхают за магазином и во рву у сарая.

Вот пригрохал воз, а на возу картина
И киномеханик Тимка Чулаков.
А кино «Чапаев» тронет и кретина,
Оттого Тимоха взвинченный таков.
И уж, разумеется, по такому случаю
Свез я всех людей в колхозный кинозал,
Нынче председателем это мне поручено.
Дальше председатель вышел и сказал:
«Значит, от сегодня, будет вам известно,
Деньги за картину платит наш колхоз.
Именно поэтому, господа прелестные,
Дали Чулакову мы лошадей и воз».
А пока совсем на улице стемнеет
Люди магазин желают посетить:
Будут пить и петь, устанут – занемеют,
Тот в кино, тот в ров (кто не умеет пить).
Вот заполнен зал в задумчивой молчанке,
У мужиков с собою водка и вино
Вдруг начдив Чапай влетает на тачанке
И пошло-поехало чудище – кино.
И строчила Анка лихо с пулемета,
Пылу да отваги явно через край,
Ясно: ведь тачанка – это не пехота,
Тут лишь только ленту шибче подавай.

Вдруг погасло все, и публика заныла:
«Можно ль издеваться столько лет подряд,
Этих партачей-киношников - на мыло!»
И повсюду слышен был отборный мат.
Мат слыхали все, поскольку зал бесстенный,
Да и потолком служил небесный свод,
А с порога дед мочился безыменный,
Кто он был? Темно, не ведывал народ.
И Тимоха наш, гонимый сочным матом,
Начал тут чинить немедля провода.
Право, хорошо, когда-то был солдатом
И не унывал, чтоб больно, никогда.
Наконец готово, снова на сарае
Сам Чапаев тут в тачанке, как в броне,
А ездовой Иван, на вопли не взирая,
Встал и отпечатал спину на стене,
И на весь экран Иванова фигура,
А за ней нельзя Чапая разглядеть:
«Ваня, ты присядь, ведь пуля – она дура,
Может не Чапая, а тебя задеть».
Только улеглись помолвки об Иване,
Анка на тачанке вырвалась  с гурьбой,
Как на горемычной той стене-экране
Сразу закипел лихой кулачный бой.

И вполне ясна причина той затырки,
Видно компромисс найти не удалось:
Федька вдвое больше выпил из бутылки,
А Сереге, ясно, меньше досталось.
Дальше без любых предзвятостей и выгод
Встал мужик с земли, лишь в майке, налегке,
Заорал, как бык: «Антоненко, на выход!»
И на землю снова сел на пиджаке.
А потом и сам Антоненко-громила
Встал с земли, стоял, не знал куда бежать,
Ни дверей, ни стен:  «Где ж выход, Божья сила?!»
И с недоуменья сильно стал дрожать
Именно другого выхода не видя,
Постоял да и… попер на пулемет.
Наши драчуны, вличив его в обиде,
Двинулись обое сразу наперед.
Ныли: «Как ты смел нас оторвать от дела,
Мы так с пулеметом спелись горячо,
Без тебя работа жарко так кипела,
Так ты взял да все метнул через плечо.
Анка ж все резвилась, грохот пулеметный
Оставлял в пространстве огненную нить,
А Иван стоял, забацанный и потный,
Крепко сжав бутылку, чтоб не уронить.

Мужики дрались под пулеметным градом
И давно нагрелся Анкин пулемет,
Зал в восторге был, ведь совершенно рядом
Шибко так дрались: и чья ж таки возьмет?
Вот уж боевая водка у Петрухи,
Наполняет дурью сердце и виски!
Буйствовали все, держались лишь старухи,
Каждый весел был, и не было тоски.
Да ворвался в зал завхоз, хромой Никита,
Сразу добежал до наших воротил,
Закричал: «Довольно, ваша карта бита!
Участковый вон телегой прикатил».
Тут зажегся свет и младший лейтенантик
Заскулил: «Такого век не потерплю!»
Сам он красно-синий, точно, как паяльник,
Тоже был в весьма достаточном хмелю.
Драчуны, немедля выбравшись из зала,
Гордо, обнявшись, шли в лавку до Петра,
Подбежала бабка, шепотом сказала:
«Мировую пить, наверное, пора».
А потом, как я подъехал к магазину,
Петька жал мне руку и сулил вино,
Ведь зашиб он денег полную корзину
С тех людей, которых я привез в кино.
Петька ликовал: «Спасибо тебе, Ленька,
Что ты всю округу нынче ко мне свез».
Сам хлестал вино с бутылки потихоньку
И смеялся шибко, от души, до слез.
Председатель, верный давнишним устоям,
Что народ родной наш век непобедим.
Молодец мужик, по-доброму устроен -
Сам стоял в сторонке, цел и невредим.

Конец фильма.

До скорого свидания, милости просим в среду на той неделе к началу сумерек - кино «Небесный тихоход» и «Кубанские казаки». Вещь потрясающая. Тимоха завел блат в райкиносети и барахла не возит. Что ни фильм – то живая история нашей Родины.

Леонід Меделян.